— Как насчет этого?

Она закрыла за собой дверь и показала Уокеру наушники.

Он удивленно вытаращил глаза.

— Отлично, — сказал он. Ширли и ахнуть не успела, как он откусил штекер кусачками из своего мультитула и принялся зачищать провода. — Хорошо, что здесь тихо, — со смехом добавил он.

Ширли тоже рассмеялась, и это заставило ее задуматься о том, что вообще сейчас происходит. Что они собираются делать? Сидеть и копаться в проводках, пока не ворвутся помощники шерифа и охранники из Ай-Ти и не уволокут их прочь?

Уокер подключил наушники, и из динамиков послышалось слабое шипение статики. Ширли торопливо подошла к нему, села и взяла его за запястье. Наушники в руке Уокера ощутимо подрагивали.

— Может, тебе придется… — Он показал на регулятор с нанесенными отметками.

Ширли кивнула и сообразила, что они забыли прихватить краску. Она взяла регулятор и всмотрелась в белые черточки.

— Какой нужен? — спросила она.

— Нет, не так, — остановил ее Уокер, когда она повернула регулятор на одну из отметок, где они прежде ловили чьи-то голоса. — Крути в другую сторону. Мне надо узнать, сколько… — Он кашлянул в кулак. — Нам надо узнать, сколько их всего.

Ширли кивнула и стала медленно поворачивать регулятор в том направлении, где белых черточек не было. Ширли и Уокер затаили дыхание. Гудение основного генератора едва проникало сквозь толстую дверь и двойные стекла.

Вращая регулятор, Ширли наблюдала за Уокером. Ей не давала покоя мысль, что с ними будет, когда их окружат. Их всех отправят на очистку? Или же Уокер и некоторые другие смогут заявить, что они всего лишь свидетели, а не бойцы? Ее опечалили мысли о последствиях их общего гнева и жажды мести. Ее разлучили с мужем, он погиб — и ради чего? Ради чего умирают люди? Ширли думала о том, почему все планы рухнули. Вспоминала их мечты — вероятно, неосуществимые — о реальной смене власти, о легком решении проблем. Да, прежде с ней обращались несправедливо, но зато ей, по крайней мере, ничего не грозило. Существовала несправедливость, но при этом у Ширли был любимый человек. Уравновешивает ли одно другое? Какая жертва более осмысленна?

— Чуть быстрее, — попросил Уокер, начавший терять терпение из-за молчания в эфире.

Несколько раз они попадали на несущую волну, что было ясно по треску статики, но никто на этих волнах не разговаривал. Ширли едва заметно увеличила скорость вращения регулятора.

— Как думаешь, антенна?.. — начала она.

Уокер поднял руку. В наушниках у него на коленях что-то громко щелкнуло. Он дернул большим пальцем, дав команду вращать обратно. Ширли повиновалась. Она пыталась вспомнить, насколько далеко прокрутила регулятор после того, как раздался звук, — похожим образом она в этом же помещении когда-то регулировала генератор…

«Соло? Это Джульетта. Ты меня слышишь? Что там у тебя происходит?»

Ширли уронила регулятор. Тот крутанулся на припаянном проводке и упал на пол.

Руки у нее онемели. Кончики пальцев покалывало. Она повернулась и уставилась на колени Уокера, где лежали наушники, — откуда раздавался этот призрачный голос. Старик молча смотрел на свои руки.

Никто из них двоих не шелохнулся. И голос, и имя… Ошибиться было невозможно.

Слезы радости покатились по бороде Уокера и закапали на колени.

66

Бункер 17

Джульетта схватила обмякший воздушный шланг и стиснула его обеими руками. Наградой ей стали несколько пузырьков, всплывших перед шлемом. Давление в шланге пропало.

Джульетта шепотом выругалась, включила подбородком рацию и стала вызывать Соло. Что-то случилось с компрессором. Соло наверняка с ним что-то делает. Возможно, доливает горючее. Она говорила ему, чтобы не выключал компрессор для дозаправки — потому что потом он не сможет его снова запустить. Джульетта сейчас находилась безумно далеко от свежего воздуха, от какой-либо надежды на выживание.

Она сделала пробный вдох. У нее сохранился лишь воздух внутри комбинезона и остатки в шланге. А сколько того воздуха она сможет втянуть одной лишь силой легких? Вряд ли много.

Джульетта бросила последний взгляд на большой насос, на торопливо подсоединенные провода — болтающийся в воде длинный хвост, — она надеялась, что ей хватит времени закрепить кабель, чтобы его не сорвало вибрацией или случайными толчками. Вероятно, все это уже не имело значения — для нее. Оттолкнувшись от насоса, она принялась загребать руками, пробираясь сквозь вязкую жидкость.

Грузы на ногах мешали идти. Джульетта наклонилась, чтобы сбросить их, но обнаружила, что не может достать. Плавучесть рукавов, жесткость комбинезона — и вот в результате она тянется к полоскам липучки, удерживающим грузы, но сквозь выпуклость шлема лишь бессильно наблюдает, как ее пальцы шевелятся в нескольких дюймах от проклятых штуковин.

Джульетта глубоко вдохнула. С кончика носа капал пот, пачкая внутреннюю поверхность шлема. Она попыталась снова и подобралась совсем близко, почти коснувшись черных полосок вытянутыми руками, кряхтя и напрягая плечи ради простейшего действия: дотянуться до собственных лодыжек…

Но не смогла. Джульетта сдалась и проковыляла еще несколько шагов по коридору, следуя вдоль провода и шланга, хорошо видимых в луче света, льющегося из фонарика на голове. Она старалась не зацепить провод, помня о том, что может натворить один-единственный случайный рывок и как ненадежно она закрепила на насосе провод заземления. Даже поглощенная борьбой за возможность сделать вдох, Джульетта продолжала думать о технических проблемах и мысленно ругала себя за то, что не подготовилась тщательнее.

Нож! Она вспомнила о нем и остановилась. Нож легко выскользнул из кармана, пришитого на животе, лезвие блеснуло в свете фонарика.

Джульетта наклонилась и просунула острие между комбинезоном и одной из полосок липучки. Вода вокруг казалась темной и густой. Находясь в самом низу механического отдела под толщей воды и в качестве источника света имея только фонарик на шлеме, Джульетта ощущала себя более одинокой и напуганной, чем когда-либо в жизни.

Она стиснула нож, на мгновение ужаснулась тому, что будет, если она его выронит, — и пустила лезвие в ход, двигая весь корпус вверх и вниз за счет мышц живота. Джульетта размеренно пилила полоску липучки, негромко ругаясь от усталости и боли в животе… — и в какой-то момент груз неожиданно отвалился. Когда округлый кусок железа глухо звякнул о стальной пол коридора, ей показалось, будто нога вдруг стала обнаженной и легкой.

Ее перекосило — одна нога с грузом тянула тело вниз, другая стремилась всплыть. Джульетта аккуратно просунула лезвие под вторую полоску, опасаясь случайно повредить комбинезон и боясь увидеть струйку драгоценных пузырьков. С отчаянным усилием она потянула лезвие, прижимая его изнутри к черному материалу. За выпуклым стеклом она разглядела, как одна за другой разрезаются нейлоновые нити. Капли пота стекали на щиток шлема. Наконец лезвие пробилось сквозь ткань, и второй груз отвалился.

Джульетта завопила, когда ноги резко всплыли, поднявшись выше головы. Она извивалась всем телом и отчаянно размахивала руками, но это не помогло. Шлем стукнулся о трубы под потолком коридора.

После этого удара все вокруг стало черным. Джульетта начала нашаривать фонарик, чтобы снова включить, но его на шлеме не оказалось. Что-то задело ее по руке. Она попыталась поймать это одной рукой, держа в другой нож, однако почувствовала, как предмет скользнул между пальцев и исчез. Пока она на ощупь засовывала нож в карман, ее единственный источник света, кувыркаясь, упал на пол.

Джульетта слышала лишь свое частое дыхание. Вот так она и умрет, пришпиленная к потолку, став еще одним раздувшимся телом в коридорах. Ей словно было суждено умереть в одном из этих комбинезонов — так или иначе. Она лягнула трубы и попыталась, извиваясь, освободиться. В каком направлении она двигалась? И в какую сторону смотрит сейчас? Тьма была кромешной. Джульетта не могла разглядеть даже руки перед собой. Это было хуже, чем ослепнуть: знать, что с глазами все в порядке, но они ничего не видят. От этого паника только возросла, и даже воздух в комбинезоне стал казаться более спертым.